— Да зачем тебе уходить, чудак ты человек? У меня хоть есть причина: появились другие заботы, а ты тут при чем?

— Когда погибает чудесная девушка, к тому же невеста моего лучшего друга, — сказал Билл с чувством, — у меня нет другого выбора, я должен идти с тобой. Знай, Дирк, может быть, тебе это и ни к чему, но ты от меня не избавишься. Уходим вместе и вместе принимаемся за этих негодяев. — Он поднял руку, заметив, что я собираюсь возразить. — Я понимаю. Ты хочешь сказать, что мы можем оказаться в морге или на дне океана с камнями, привязанными к шее, но прежде, поверь мне, мы разворошим их осиное гнездо. Ты пиши свое заявление об уходе, а я — свое. А потом пойдем к тебе и обдумаем план действий.

— Нет, Билл, я страшно благодарен тебе, я ничего подобного не ожидал, но я не могу…

— Молчи! — зарычал Билл. — Ты слышал, что я сказал? Или мы будем заниматься этими подонками вместе, или я займусь ими без тебя. Это мое последнее слово.

Я посмотрел в его красное лицо, и комок встал у меня в горле. Теплое, благодарное чувство к этому бесконечно преданному мне человеку обожгло меня. С ним я мог сделать куда больше, чем без него. Я знал, что в одиночку мне с ними не справиться.

— Спасибо, — сказал я. — Тогда мы — вместе. Придвинув пишущую машинку, я напечатал просьбу об отставке. Затем то же самое сделал Билл.

— Я пойду к полковнику, — сказал он.

— Захвати оба заявления.

Билл вышел из-за стола и положил руку мне на плечо.

— Вдвоем, Дирк, мы с ними справимся.

— Ты хоть знаешь, на что мы идем, Билл? Что нас ждет? Может, сначала лучше все обсудим, а потом пойдешь к полковнику?

— А мне плевать, на что я иду. Мне важно — с кем. Я иду с другом, — и, усмехнувшись, Билл Андерсон вышел из комнаты.

Пока Билл находился у полковника, я начал приводить в порядок свой стол: собрал все нужные документы, включая и досье Торенсов. Через некоторое время, улыбаясь во все лицо, вошел Билл.

— Никаких проблем. Правда, полковник немного пошумел, но потом подумал и решил, что я прав. Тебя нельзя отправлять одного в этот гадюшник. Как-никак там — настоящая, хорошо организованная банда. Если все закончится благополучно, полковник с удовольствием возьмет нас обратно, это он твердо обещал. А теперь пошли поедим, я страшно голоден.

— Ты всегда голоден. Садись. Нам нужно поговорить.

— Дирк, когда человек голоден, ему ничего не идет на ум. Будем есть и разговаривать. Я пожал плечами:

— Хорошо. Пойдем попрощаемся с Глендой, а потом — к Лючиано.

Было уже поздно, но Гленда еще не ушла.

— Пришли проститься, Гленда, — сказал я.

— Входите, ребята, — она поднялась нам навстречу. — Хочу сказать: вы — молодцы. Будь я на вашем месте, поступила бы точно так же, — она протянула через стол два конверта. — Здесь ваша месячная зарплата. И не спорьте. Так решил полковник.

— Да, полковник — человек, — сказал я, принимая свой конверт. — Надеюсь, все сложится так, что мы сможем вернуться в агентство, хотя…

— Обязательно, Дирк. И еще одно. Если тебе понадобится какая-нибудь информация — позвони мне.

— Спасибо, Гленда.

Мы пожали ей руку и ушли. Следующим на нашем пути был ресторан Лючиано. Заметив нас, он сразу же вышел из-за стойки и провел к столику, стоящему в стороне от других. В это время в ресторане было еще малолюдно. Когда мы сели, Лючиано печально посмотрел на меня.

— Мистер Уоллес, я все знаю. Примите мое искреннее соболезнование.

В глазах доброго итальянца стояли слезы. Я подался вперед и похлопал его по руке.

— Спасибо. Ты — верный друг, Лючиано.

— Что вам принести, мистер Уоллес? Окажите мне честь: я хочу угостить вас за счет ресторана. Не отказывайтесь, мистер Уоллес.

Я старался не показать, что растроган, и поблагодарил, пожалуй, несколько сухо.

Лючиано метнулся на кухню и оттуда послышался его голос: хозяин отдавал распоряжения поварам.

— Да, Дирк, — сказал Билл, — у тебя много хороших друзей, — и тут же добавил: — Боже, как я голоден!

Уже через пару минут официант возник перед нами с двумя деревянными тарелочками, в которых лежали крабы и хрустящие хлебцы. Я знал, что, пока мой товарищ не насытится, рассказывать ему о чем-либо будет пустой тратой времени, поэтому мы ели молча.

Официант принес бутылку охлажденного белого вина и разлил его по бокалам. Я почти не ел. Слишком тяжелые мысли обуревали меня. Билл прикончил своих крабов, и я положил ему половину своей порции.

Наконец он насытился, вздохнул и откинулся на спинку стула.

— Теперь ты можешь сосредоточиться? — спросил я.

— А что будет после крабов? — поинтересовался Билл, когда официант унес пустые тарелки.

— Не имею представления, — буркнул я. — Послушай, Билл, у меня есть небольшие сбережения. А как у тебя с деньгами? Он безмятежно улыбнулся:

— Никаких проблем. У меня отложено двадцать пять тысяч долларов. Все мое — твое, а все твое — мое. Согласен?

Подоспел официант, на этот раз на блюде были бифштексы в соусе и половина омара с поджаренным картофелем.

— О! — воскликнул Билл. — Это то, что надо! Мы съели все это. Затем последовали лимонный пирог и большой кофейник, наполненный отличным крепким кофе.

Билл пировал уже в одиночестве.

— Ну, может быть, ты уже заморил червячка и готов слушать? — и я передал ему разговор с Эдом Барни.

— Нам придется влезть в дела мафии, Билл. У тебя еще есть время отказаться. Должен предупредить, что нет ничего опаснее… Билл потягивал кофе, лицо его сочилось удовольствием.

— Мафия, говоришь?

— Да, именно так.

Он удовлетворенно кивнул:

— Да, пожалуй, в этом деле с кислотой чувствуется рука мафии. Но вместе мы их одолеем, Дирк. Короче, что должен буду делать я?

— Билл, а ты действительно отдаешь себе отчет в том, что мы оба можем погибнуть?

Долгое время он задумчиво смотрел куда-то мимо меня, потом улыбнулся и пожал плечами:

— Ну, что же. Умирают-то лишь один раз. Но ты не переживай. Вместе мы их одолеем. Так с чего начнем, хватит тебе меня мучить.

— Раз уж мы будем работать вместе, тебе лучше будет перебраться в мою квартиру. Запирай хибару и — давай в мой дворец. Согласен?

Билл кивнул:

— Это мне подходит.

— Хорошо. Тогда иди и собирай вещи. — Я вынул из кармана ключи и положил их на стол. — Я приеду через два часа.

— А куда ты сейчас?